"ПОКРОВСКАЯ ПРАВДА"

В Покровске Рахманин первым делом зашел в местную газету.
- Кто у вас тут заведует отделом происшествий?
- Никто.
- А молодежным отделом?
- У нас такого отдела нет.
- А с кем можно поговорить из начальства?
- С ответственным секретарем, с Катериной Ивановной. Вы ее
знаете? - сказала рыжая девочка-машинистка.- Ее фамилия Варич.
Катерина Ивановна очень обрадовалась москвичу и сразу
сказала:
- Зовите меня просто Катя! - Хотя ей было заметно ближе к
пятидесяти, чем к тридцати.
Рахманин показал ей письмо в "Пионерскую зорьку" и спросил:
- Что вы об этом скажете?
- Да... у нас весь город об этом говорит. Мы даже заметку
об этой истории приготовили.
- Напечатали?
- Нет,- ответила Катя Варич,- секретарь райкома запретил,
Иванцов.
- Почему?
- Он сказал: "У нас с картошкой в этом году скандал, нам
только еще Красного Пятна не хватало".
- А что, большой скандал с картошкой?
- Обыкновенный. Никакой картошки.
- Можно заметку прочитать?
- Если я найду. Только особенно об этом не
распространяйтесь.
Она порылась в ящиках стола и протянула Рахманину гранки.
Рахманин с интересом начал читать.
"ТРАГИЧЕСКИЕ ПРОИСШЕСТВИЯ В НИКОЛЬСКОЙ СЛОБОДЕ.
Издавна дурной славой пользуется старое Никольское кладбище
в нашем городе. Еще в старых летописях сообщалось, что иногда
с кладбища доносятся страшные крики, и там мечутся красные
огни.
Недавно семья Крючковых получила новую квартиру в
Никольской слободе. В старом доме, в доме, перенесшем
капитальный ремонт.
Семья Крючковых состояла из мужа и жены - рабочих
Большехима. Причем муж был начальником участка микропленки.
Это была обычная трудовая семья, каких тысячи в нашем городе.
Они стояли в очереди на жилье много лет, а до этого жили в
обычном коммунальном бараке. У них были девочка Люся и сын
Вася десяти лет.
Когда семья переехала в новое жилище, Наталья Николаевна -
жена семьи Крючковых - первая обратила внимание на большое
красное пятно на стене.
- Смотри! - сказал она мужу.
- Подумаешь,- ответил он,- строители бутылку вина пролили.
Но однажды утром через несколько дней Николая Николаевича
нашли на кровати убитым. Он был мертв и чрезвычайно бледен. А
пятно на стене стало еще ярче.
Многие утверждали, что он пил каждый день неизвестно что, и
это свело его в могилу. Но чего не скажут злые языки про
человека, который работает на большом химическом предприятии и
имеет доступ к спирту.
Девочка Люся рассказывала, что видела, как ночью из
красного пятна высунулась рука и долго думала, кого бы
задушить. Потом напала на главу семьи.
Через некоторое время та же судьба постигла мать двух
сирот. Сын Вася говорил соседям:
- Мама и папа часто пили по вечерам и шатались. Однажды
ночью из красного пятна высунулась красная рука и стала трясти
маму. Наутро она умерла. Я очень боюсь красного пятна.
Пятно, по утверждению соседей, с этого дня стало еще ярче.
Через некоторое время это пятно перекочевало в квартиру
следственного работника Василенко, который проводил осмотр
квартиры Крючковых. А еще через некоторое время он тоже
трагически погиб в своей постели. После его гибели пятно
исчезло. Соседи утверждали, что видели красную руку,
вылетавшую из его окна.
Хотелось бы, чтобы представители науки и милиции занялись
этими чрезвычайными происшествиями, которые буквально потрясли
наш город.
Дети помещены в Кирекшанский детский дом"
- А что еще об этом говорят?- спросил Рахманин Катю Варич.
- Что это Пятно не оставляет в живых никого, кто его видел.
Что оно выпивает всю кровь. Что там, где бывает Пятно, всегда
видят Зеленого Человека.
- Какого еще Зеленого Человека?
- Такого, как тень. В общем, всякую чертовщину говорят.
- А где это ваше Никольское кладбище?
- Прямо против Большехима. Его собираются сносить.
- А где у вас городская милиция?
- От нас через два дома налево.
- Спасибо,- сказал Рахманин.- И последний вопрос: где здесь
комиссионный магазин?
- Он чуть дальше милиции. Только там ничего нет. Одни
старые самовары.
- Мне как раз самовары и нужны,- сказал Рахманин, уложил
гранки в записную книжку, попрощался и вышел на узкую,
сверкающую побеленными домами главную улицу.
Самовар волновал его только для проформы.
- Пойду в милицию,- решил он.- Может быть, там кто-нибудь
есть из Московского университета.
В милиции не было ни души - как при коммунизме.
Тогда Рахманин зашел в комиссионку. Он долго осматривал
самовар за самоваром, каждый раз приводя в ужас директрису
магазина товарищ Мыльникову. Искомого самовара даже близко не
было.
Рахманин начал копаться в документах: не проходил ли где
серебряный самовар Фаберже из усадьбы Апраксиных. Дело было
затяжное и неприятное. Он сидел и добросовестно изучал бумаги.
Его удивило одно обстоятельство. Несколько раз по
ведомостям проходило старинное пианино фирмы "Блютнер". Почти
каждый год его покупали и снова продавали через комиссионный
магазин.
- Простите, как вас зовут?- спросил Рахманин.
- Светлана Ильинична,- ответила Мыльникова.
- Светлана Ильинична, а что это пианино дважды в год
продают? Может, оно бракованное, со скрытым дефектом?
- Вот точно,- сказала Мыльникова,- со скрытым дефектом. В
какой дом ни попадет, одни неприятности приносит.
- А где оно сейчас? Не в магазине случайно? Можно на него
взглянуть?
- Славу богу, сгорело... вместе с Дворцом культуры.
- А какие же неприятности оно приносило?
- Да какие хочешь! Купил его председатель горсовета Дикой,
через месяц у него сына за торговлю иконами посадили.
Рахманин только подивился связи между этими совершенно
отличными событиями.
- А потом и его самого сняли,- продолжала Светлана
Ильинична.- Купила его Перевертова из Потребкооперации, так на
нее письмо пришло из Владимира, что она половину товаров на
рынке налево продает. Посадили. Как вам это нравится?
- Мне это никак не нравится,- ответил Рахманин, чтобы
поддержать разговор, хотя в глубине души он явно одобрял
действия пианино. Чем больше жуликов будет посажено, тем
лучше. "Этому бы пианино,- подумал он,- впору погоны приделать
и звание давать. Например, пианин-лейтенант".
Но, оказывается, пианино доставляло неприятности не только
социально недостойным людям, но и честным.
- Начальник милиции его купил - Селезнев,- продолжала
Мыльникова.Так он в аварию попал. А уж такой был человек
хороший.
- Не думаю,- возразил Рахманин.- Откуда у хорошего человека
деньги на старинное пианино? У честного человека и оклад
честный - небольшой.
- Да к тому времени это пианино копейки стоило! Его никто
брать не хотел! Оно у нас в магазине в последний раз трижды
уценялось. А наша сторожиха тетя Поля без пол-литра на ночь ни
за что оставаться не хотела при этом пианино, пока мы его не
продали.
- Это-то почему?
- Потому что на нем по ночам Белые Перчатки музыку играли.
- Какие Белые Перчатки?- удивился Рахманин.- Откуда они
взялись?
- Поди узнай,- сказала Мыльникова.- То ли в окно прилетали,
то ли внутрях прятались. Только играли старинную музыку, в
основном траурную... Какую-то черную музыку.
- Странно,- произнес Рахманин.
- Конечно, странно,- согласилась Мыльникова. Ей безусловно
нравилось, что милиционер-практикант отошел от
самоварно-торговой темы на суеверно-бытовую.
- Уж после Селезнева-то это пианино вообще отказались
покупать. Вот его по безналичному расчету и продали во Дворец
культуры.
Рахманин подивился такому странному обстоятельству: продаже
товаров по безналичному расчету через комиссионный магазин. Но
вникать не стал, не за этим приехал. Если уж это
социально-разоблачительное пианино не стало карать Мыльникову,
зачем Рахманину вмешиваться в ее безналично-комиссионные дела.
Он поблагодарил директрису и пошел в милицию отмечать
командировку.
В милиции уже гудел народ. Дежурный лейтенант Малинниченко
отметил ему прибытие и спросил:
- Надолго?
- Не знаю. Как получится. Скажите, а есть тут у вас кто из
Московского университета.
- Я из Московского университета.
- Как тебя зовут?
- Валерий.
- А меня Виктор. Слушай, что ты об этом думаешь? - Он
протянул Малинниченко гранки и письмо в "Пионерскую зорьку".
Малинниченко обстоятельно, как все милицейские, стал
читать. Прочитал, еще раз пробежал глазами и сказал:
- По-моему, ерунда. Я в детстве много слышал таких баек.
Красная Рука, Черная Простыня... Сейчас еще Летающий Шприц
появился... наркоманов убивает. Люди по своей темноте верят во
что угодно.
- А ты по своей темноте ни во что не веришь! - раздался
вдруг еще один голос. Оказалось, что в дежурке был еще один
милиционер. Он был толст, но не противной такой толстотой, а
младенческой, пухловатой. И еще он был черняв и ироничен.
- Я тоже из Московского университета. Дайте мне почитать,
что вы ему давали.
Он внимательно прочитал заметку и письмо и сказал:
- А я в это верю. Смотрите,- он показал на карту города,
висевшую над головой дежурного,- вот имение Осиповых около
Никольского кладбища. Отсюда вся нечисть и идет. И, между
прочим, фамилия Ваньки Каина была Иван Осипов Каин.
- А кто это такой?- спросил Малинниченко.
- Мне кажется, ты не Московский университет кончал, а
Тмутараканский. Как же можно Ваньки Каина не знать?- улыбнулся
толстяк.
- А ты знаешь? - спросил Малинниченко у Рахманина.
- Знаю. Был такой вор и убийца при Екатерине Второй. Потом
он в полиции служил. Так сказать, создатель отечественной
мафии.
- Все верно. И если это имение поставляло таких страшных
людей, как он, какие сегодня оно будет поставлять привидения!
- Вы утверждаете, что это привидения? -спросил Рахманин
толстого лейтенанта.
- Я ничего не утверждаю. - ответил тот. - Я только знаю,
что все это не пустые разговоры. И ни в одном городе это не
встречается в таких количествах, как у нас. Кроме, пожалуй,
Торжка.
Рахманин подумал, что этот парень мог бы здорово помочь,
если бы его удалось в это дело вовлечь. Но еще он подумал, что
чем меньше людей знает о его расследовании, тем лучше. Он
пожал руки милиционерам и отправился в гостиницу.